Кремниевое небо - Страница 49

— Это как? — удивилась Бука.

— Как бы это поточнее объяснить, — задумался Филип. — Скажем, так. Теоретически он мог оставить копию своего сознания в спящем виде где-нибудь в Сети. И сторожевую программу с указанием, что если он не объявится в течение определенного периода времени, эту копию следует активировать. Таким образом он как бы воскреснет, но не будет помнить ничего, что с ним случилось после того, как он записал свою копию. Хотя это как-то совсем уж не по-человечески, так что вряд ли он так поступил. Так или иначе, пока его аватар нормально действует, еще ничего не окончено.

— А зачем же тогда ты все это затеял? Ведь несколько человек погибло! И все впустую?

— Нет, конечно. Во-первых, я все-таки надеюсь, что самого Швейца мы уничтожили. Более того, мы знаем теперь, как бороться с такими, как он, если появятся его последователи. А они обязательно появятся. Уже это стоило всех жертв и затрат.

— Я так поняла, что Швейц скопировал себя в Сеть потому, что он умирал от рака. И только из-за этого на него охотились?

— Нет, Лариса, — Филип опустил голову. — Все немножко не так. Это было мое решение, за которое я отвечаю лично. И не надо думать, что мне оно так легко далось. Во-первых, не стоит забывать, что Швейц пытался убить нас с тобой при помощи своего аватара.

— Мышонка?

— Да, именно о нем я говорю. Но это не самое главное. Посмотри внимательно, Швейц может менять сознание и рефлексы людей, которые выходят в киберпространство. Он может с легкостью оперировать любой информацией в Сети, перехватывать любые данные и финансовые потоки. Он обладает невероятными возможностями. Ты же знаешь, что в новых домах все функции управляются электроникой. Представляешь, что будет, если он резко увеличит температуру воды в душе, когда ты купаешься? Или заблокирует тебе двери, отключит электричество и телефоны? Обрушит лифт, в конце концов. Да дело даже не в его возможностях! — Филип увлекся и начал говорить убежденнее, горячее. — Прежде всего он уже не человек.

— И это повод для охоты на него?

— Да, это повод. Ну подумай, ведь это первый представитель другой расы, который совершеннее нас. Кроманьонцы, как ты помнишь, в свое время вытеснили питекантропов.

— Нет, — улыбаясь, перебила его Бука. — Я это время не застала.

— Ну, я надеюсь на это, — ухмыльнулся Филип. — Однако, если серьезно, сейчас все мы, и я, и ты в том числе, можем оказаться на месте питекантропов. И в этой ситуации я не склонен думать, что подобная эволюция — это хорошо. Мне и моему биологическому виду такая эволюция угрожает. Поэтому я, как питекантроп, буду охотиться на этих кроманьонцев. Одна надежда на то, что Швейц был один и он не сделал своей копки. Впрочем, как ты знаешь, Швейц работал над созданием настоящего искусственного интеллекта, и несколько своих разработок он внедрил в коммерческие продукты VTZ. Поэтому аналитический отдел ЦЕРТа еще будет искать все его разработки. А наша задача сейчас отыскать Дмитрия.

Бука смотрела на свои руки, лежащие на столе, и не пыталась поддержать разговор.

— Кстати, — чуть понизив голос, обратился к ней Филип, — а что теперь ты собираешься делать? Ты узнала все, что хотела узнать?

Бука подняла на него глаза.

— Филип, ты не будешь против, если я все-таки буду с тобой, пока ты ищешь его?

— Не понимаю я, зачем тебе его искать после того, как он в тебя стрелял, но, честно говоря, мне приятнее будет, что рядом со мной красивая и умная девушка. Так что всегда рад. И, честно говоря, мне теперь хочется подольше искать твоего Мышонка.

— Он уже не мой, — вздохнула Бука, — Давай пока больше не будем говорить на эту тему, хорошо?

Долго искать Мышонка не пришлось. В тот же вечер Филип получил письмо от него.

«Раз уж ты в Лондоне, то нам стоит встретиться. Сегодня в час ночи на Тауэрском мосту. Ты должен быть один. В крайнем случае можешь взять с собой Таринскую. Если увижу кого-то еще, я исчезну и тебе придется всю свою оставшуюся жизнь оглядываться, боясь увидеть меня. А сегодня у нас еще остается шанс договориться».

В час ночи на Тауэрском мосту через Темзу было холодно и мокро. Сентябрьской ночью дождь в Лондоне воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Капли шелестели, падая на растрескавшийся асфальт покрытия моста, внизу бормотала Темза. Как объяснил Филип, пока они шли к точке рандеву, мост затеяли ремонтировать больше двух лет назад, но что-то у них не заладилось, то ли мост от старости пришел в негодность, то ли еще что, но отремонтировать его быстро не смогли. Поэтому уже больше двух лет мост был закрыт. Даже фонари на нем горели далеко не все. В общем, было ясно, что это далеко не самое фешенебельное место в Лондоне. Тем более в час ночи. Дождливой, сентябрьской и изо всех сил лондонской ночи.

Когда они вышли примерно на середину моста, причем Бука по пути все-таки попала пару раз каблуками сапожек в трещины асфальта, Филип остановил ее, взяв за руку. Так они и стояли одни на мосту. По обе стороны Темзы горел огнями и шумел ночной Лондон, а на мосту было безлюдно, тихо, холодно и мокро. Филип держал ее за руку и, судя по всему, не собирался выпускать кисть Буки из своей. А Бука и не была против. Так спокойнее, надежнее как-то.

Не то чтобы она влюбилась в Филипа. Просто все это время, пока длились поиски Мышонка, он постоянно был рядом, такой постоянно корректный, вежливый… И надежный. Но это его подчеркнутое соблюдение дистанции иногда просто бесило. Ведь один раз даже спали в одном номере на одной кровати, так всегда ведь на краю примостится, и даже во сне поближе не придвинется. А Мышонок… Она потеряла его, потом нашла, потом опять потеряла и опять нашла. Но после той фразы, дескать, я тебя помню, но не обольщайся, это ничего не значит, стало понятно, что действительно прежнего Мышонка уже не будет.