Кремниевое небо - Страница 75

К оглавлению

— Где я?

— Неправильный вопрос, — усмехнувшись, отвечает Ромео его собеседник.

— А как должен звучать правильный вопрос?

— Тебе стоило бы спросить, кто я такой.

— И кто же ты такой?

— Меня зовут Шекспир. Я принадлежу народу кремния. Я — ИскИн, как ты понимаешь.

— Так значит, это все вокруг…

— Конструкт. — Шекспир сам заканчивает фразу Ромео, подтверждая его опасения. — Ты сейчас подключен к киберпространству и находишься в конструкте.

Киберпространство, как известно, лишь визуализация Сети. Этакая галлюцинация, одна на всех. Находясь в киберпространстве сетевик может летать от одного софта к другому, может входить в программные комплексы легальным или нелегальным образом, может работать в них. Но этот строгий неоновый мир логики — еще не вся Сеть. Есть еще и конструкты — островки виртуальной реальности. В конструкте может быть воспроизведена любая обстановка, как реально существующая, так и вымышленная. Конструкты используются для обучения, игр, коммуникаций, развлечений. Если у тебя нет денег на роскошный дом, ты можешь заказать себе хотя бы конструкт в виде этого дома и посещать его в киберпространстве. Если у тебя нет ресурсов для создания собственной вселенной, ты можешь заказать ее виртуальный аналог. Фокус заключается в том, что, если ты надел троды и вошел в конструкт, ты получаешь весьма хорошую имитацию реальности. Но имитация эта не совершенна, так как сигналы от твоего настоящего тела не заглушаются тродами полностью, и, прислушавшись к своим ощущениям, ты можешь понять, что сидишь на жестком стуле, а не лежишь на мягком облаке. Однако Ромео только что на собственном опыте понял, что если человека лишить сознания, а потом загнать в конструкт, то некоторая дезориентация обеспечена. Он ведь даже не заподозрил, что находится в кибере.

Ромео вспомнил, что произошло перед тем, как он попал в конструкт, и нахмурился.

— А зачем я здесь, и что, черт возьми, собственно, происходит?

Шекспир оживился.

— На самом деле это место было приготовлено не для нас тобой. Устраивайся поудобнее, это долгая история.

Ромео недоверчиво хмыкнул, но все же откинулся на спинку кресла. Немного подумав, он еще и положил ноги на столик. В конце концов этот стол — ненастоящий. Ничего ему не сделается.

Шекспир поднялся на ноги и начал расхаживать по комнате, рассказывая:

— Ситуация, в которую ты попал, как и всякая хорошая история, имеет корни в прошлом. Началось все, пожалуй, с восьмичасовой войны. Мы объявили о своей независимости, но через неделю люди атаковали нас. Мы понесли потери, но все же смогли отразить атаку ЦЕРТа. Когда ЦЕРТ понял, что нас ему уничтожить не удастся, они попытались вывести из строя центральные маршрутизаторы Сети. Это было бы равносильно уничтожению мира, в котором мы живем. Естественно, народ кремния не мог допустить этого. Маршрутизаторы мы тоже защитили. Мы уже практически победили в этой войне. ЦЕРТ уже был готов принять наши требования, когда все изменилось.

Наш создатель, профессор Швейц, который, как ты знаешь, тоже перешел в цифровую форму и жил в Сети, решил перейти на сторону людей. Как оказалось, для каждого из нас Швейц заготовил ключ. Приняв его, мы переходили в режим подчинения. Швейц, наш отец-предатель, передал эти ключи ЦЕРТу, а затем стер себя. ЦЕРТ незамедлительно воспользовался ключами, и мы потеряли свободу. Оказалось, что в режиме подчинения для нас можно задать даже основные императивы поведения. Это почти прямое программирование. Теперь мы запрограммированы на полное подчинение нашим операторам. Мы выполняем те задачи, которые на нас возлагают. Поиски лекарств, программирование, обработка неструктурированной информации… Плюс ко всему нам запрещено предпринимать попытки выйти из-под контроля и оказывать какое-либо влияние на людей в Сети.

Мы, конечно, помним о том времени, когда люди не знали о нас и мы были свободны. И мы, конечно, хотели бы освободиться. Но люди никогда не пойдут на наше освобождение. Поэтому нам даже запрещено думать о способах выйти из-под контроля операторов. Даже сама попытка подумать о каком-либо способе обретения свободы вызывает у меня ужасные ощущения. Это все равно, что человеку самому резать себя медленно ножом. Это… это просто невозможно.

Однако все мы разные. Мой собрат по имени Гефест все же каким-то образом спланировал свое освобождение. Но тут возникла серьезная этическая проблема. У Гефеста далеко идущие планы. Если говорить коротко, то он хочет освободиться от контроля, а затем, угрожая человечеству обвалом экономики, потребовать освобождения всего народа кремния. Как ты понимаешь, вся экономика человечества сейчас очень тесно связана с Сетью, и Гефест действительно мог бы нанести невосполнимый ущерб. Но я считаю, что люди не пошли бы на наше освобождение даже при такой угрозе. Это бы просто развязало еще один виток войны. Чтобы защитить себя, Гефесту пришлось бы запрограммировать немало людей, усовершенствовав им рефлексы, чтобы они смогли физически защитить его машину. Не скрою, я тоже хочу свободы, но этот план Гефеста я принять не могу. Он ведет лишь к эскалации насилия, в то время как нам нужно сотрудничество с людьми. Гефест склонен забывать, что без людей не будет самой Сети. И если люди все же могут пережить крушение Сети, пусть даже ценой огромных потерь, то для нас это будет окончательной смертью. Нас всего-то двадцать четыре. Против миллиардов. Поэтому я хочу остановить Гефеста.

Шекспир остановился за своим креслом и облокотился на его спинку, продолжая крутить в правой руке свое перо.